Вопрос времени - Страница 40

Он припарковал машину, и они подошли к главному входу. Открывая дверь, она вдруг спросила:

— Между прочим, в тот день, когда я была больна, каким образом ты вошел? Ты не звонил?

— Нет, я не звонил. Я чувствовал — и это было верно, — что если я позвоню, ты не пустишь меня на порог. Я знаю управляющего, Джеффа Бретона. Он раньше работал в «Кларион» управляющим.

Конечно, Джефф! Ну подожди, как только она увидит доброго старину Джеффа, он узнает, каково это — попасть ей под горячую руку.

— Ты давно здесь живешь? — Рекс придержал ее за локоть, когда они шли к лифту.

— Почти три года; да, в июле будет ровно три.

— А до этого? — Нажав кнопку вызова, Рекс прислонился к стене, пока они ждали лифт.

— До этого я жила в Галифаксе.

— Одна?

— Сначала с родителями. — Катрин спокойно встретила его взгляд.

— А до этого — с Дереком.

— Угу.

Лифт остановился, его двери раскрылись, но прежде чем Рекс отступил, пропуская Катрин, она заметила, как сжались его губы, а в глазах появилось злое выражение, которого она прежде никогда не видела. Если бы она не знала его так хорошо, она могла бы поклясться, что это… ревность. Конечно, это абсурд, успокоила она себя, не может же он ревновать ее к Дереку. Помимо того, что между ними все давно было кончено, у Рекса Пантера уже была любимая женщина.

Она искоса наблюдала за ним, пока они шли по коридору; в его глазах был лишь вежливый интерес, как тогда, когда он интересовался парковкой… они были дружелюбны, но ничего больше, и она, облегченно вздохнув, решила, что ошиблась.

Войдя в квартиру, она прошла в гостиную, зажигая лампы.

— Присаживайся и чувствуй себя как дома. Я буду через минуту.

Повесив жакет на спинку стула, она направилась на кухню.

— Если хочешь, включи телевизор… Ох! — Катрин вскрикнула от неожиданности, повернувшись и увидев его совсем рядом в маленькой кухоньке. — Я не знала, что ты здесь…

Он схватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Прежде чем она могла что-то сообразить, он крепко обнял ее и, повернув лицом к себе, не дав ей ни секунды на размышление, прижался к ее губам.

Это был жесткий, властный поцелуй, поцелуй собственника. Помутившемуся сознанию Катрин казалось, что он длится вечно, становясь с каждой минутой все более и более чувственным, захватническим, пронизывающим ее. Когда, наконец, он отпустил ее, она услышала голос полного удовлетворения.

— Дорогая Кейт, я мечтал об этом весь вечер.

Чувствуя, что ноги ее подгибаются, она прислонилась к кухонной раковине.

— Я должна признать, — выдохнула она и с трудом глотнула, пытаясь безуспешно освободиться от тяжести в горле, — что нервы у тебя железные…

— Это совсем не трудно для мужчины — целовать женщину, зная, что и она этого хочет.

Его губы, те самые губы, которые только что творили волшебство с ее губами, сложились в чувственную улыбку. Улыбку, которая опять обдала ее сердце огнем желания.

— Я не сказала ничего такого сегодня вечером, что могло бы спровоцировать тебя!

Если бы только он отодвинулся… хотя бы немного… чтобы она могла освободиться от этой жаркой волны, поднимавшейся в ней и разбивавшей вдребезги все ее намерения.

— Нет, ты ничего не сказала. Напротив, ты сделала все возможное, чтобы показать, как я тебе безразличен.

— Тогда почему?..

— Перефразируя Шекспира, «леди слишком сильно сопротивлялась».

Конечно, он был прав. Она выдала себя.

— Почему, Катрин? — Он сунул руки в карманы и посмотрел на нее, нахмурившись. — Зачем с этим бороться? То, что происходит между нами…

— Между нами ничего не происходит!

Катрин отвернулась и, взяв в руки кофейник, стала наполнять его водой.

— Может быть, я была увлечена на острове, совсем немного, но это легко объяснить обилием солнца, красотами самого острова и…

— Когда мы были в бассейне, Кейт, солнца не было. И нас не окружали никакие красоты. Просто полумрак перед рассветом. Но это началось гораздо раньше — это началось с момента, когда я поцеловал тебя в январе на твоей вечеринке.

Она издала протестующее восклицание, когда он взял кофейник из ее рук и поставил обратно.

— Послушай, Кейт. Я хочу сделать признание. До этого поцелуя я думал, что ты очень красивая и очень холодная женщина, но я отказывался признаться самому себе, что меня влекло к тебе. Больше всего я ценил и ценю в женщинах теплоту и мягкость…

К своему ужасу, Катрин почувствовала, что сейчас расплачется. Сердито замигав глазами, она постаралась проглотить подступившие слезы.

— Спасибо за эти добрые слова…

— Выслушай меня, Катрин! — Его глаза были настолько серьезны, что она пожалела о вырвавшихся у нее словах. — В тот день, когда я пришел на вечеринку в офис Кена и увидел тебя, такую недоступную, как будто скованную льдом, со мной что-то произошло — во мне вдруг возникло непреодолимое желание обнять тебя и целовать до тех пор, пока не растает последняя льдинка, целовать, пока твои ноги не подкосятся… Но вышло все наоборот. Это я почувствовал, что у меня земля уходит из-под ног. Но ты исчезла, прежде чем я смог поговорить с тобой, как Золушка на балу. А на следующий день, ты знаешь, что я улетел на Ближний Восток. — Рекс протянул руку и нежно провел по ее шелковым волосам, уложенным в прическу. — Эти два месяца я не мог думать ни о чем, кроме твоих мягких губ, касающихся моих…

Катрин чувствовала, как нарастающее в ней желание медленно, но верно затягивает ее в бездонный омут, в пучину непредсказуемых чувств. Мне нужна… веревка, лихорадочно думала она, чтобы выбраться из этого омута, пока не станет поздно…