Вопрос времени - Страница 47


К оглавлению

47

— Конечно. — Ей не удавалось скрыть свою счастливую улыбку. — Я отвезу тебя.

Они попрощались с Лаурой и Бобом, и Катрин поняла по лицу Лауры: та очень довольна, что все случилось так, как она этого хотела. Лаура крепко обняла Катрин, прощаясь.

— Рада приветствовать тебя в нашей семье, — прошептала она. — И надеюсь увидеть тебя как можно скорее.

Дождь кончился, и наступил теплый вечер.

— Ты можешь пройтись пешком, — предложила Катрин, — вместо того, чтобы потом ловить такси. Тебе полезно пройтись и сбросить те калории, которые ты набрал сегодня. Сколько кусочков пирога ты съел? Три?

— Четыре… но кто считает! — засмеялся Рекс, усаживаясь в машину.

Не дав ей завести двигатель, он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Ты не ответила на мой вопрос, Кейт.

— Какой вопрос? — Его лицо пряталось в тени, и она почувствовала, что сейчас умрет от чувства любви, переполнявшей ее.

— Боже, вези меня домой, я приглашаю тебя зайти и выпить что-нибудь на ночь. И я опять задам тебе тот же вопрос!

Она не ответила, пока они ехали до его дома. Она припарковала машину и откинулась на спинку сиденья.

— Спасибо за приглашение, — сказала она чопорно. — Я не пью за рулем.

— А кто тебе сказал, что ты сегодня сядешь за руль?

Она повернула голову и уставилась на него.

— Что вы предлагаете конкретно, мистер Пантер?

Он протянул руку, вынул ключи и положил их в карман.

— Ты моя пленница, — твердо произнес он, — до тех пор, пока я сам не позволю тебе уйти.

Наклонившись, он опять поцеловал ее, медленно завлекающе, как будто не мог оторвать от нее губ. Катрин чувствовала то же, что и он. Он поцеловал ее, когда они шли к двери; целовал, когда отпирал ее, когда открыл, и продолжал целовать в темноте пустого холла. Наконец со вздохом он отстранился и включил свет.

— Пойдем на кухню и сделаем кофе, только настоящий. Я не собираюсь спать сегодня ночью.

Должно быть, я грежу, думала Катрин, идя в кухню об руку с человеком, которого любила. Это не может быть действительностью.

— Тебе нравится мой дом? — Он вопросительно посмотрел на нее, вынимая кофе из холодильника. — Я надеюсь, что да… Но если нет, мы поищем что-нибудь еще. Я купил его, так как он расположен рядом с домом Лауры. Без нее я бы не смог справиться с Джессикой. Когда я был в Нью-Йорке, у нее была няня, но это был постоянный хаос.

Катрин почувствовала, что соскальзывает, падает с облака, на котором она плыла…

— Рекс. — Она прислонилась к шкафу. — Мне кажется, что… ты меня торопишь.

Он невидяще посмотрел на нее, а затем перевел дыхание.

— Извини, Кейт. — Беспомощно развел руками. — Это потому… Я никогда прежде этого не делал. Я никогда прежде не любил…

— Нет, я не об этом. Я имею в виду… Я думаю, что мы должны поговорить. Я многого не понимаю.

Рекс включил кофеварку и взял ее за руку.

— Я знаю, ты была удивлена, узнав, что Джесс моя дочь. Я ведь говорил, что у Боба и Лауры трое детей, и ты подумала, что те ребятишки, которых ты видела утром…

— Нет, я теперь знаю, что у них есть старший сын, который учится в интернате. Меня не это удивляет. — Она оглядела большую кухню. — Можно я сяду? — Она печально улыбнулась. — Я тоже никогда не чувствовала ничего подобного, никто не говорил мне, что любовь заставляет женщину терять сознание.

Рекс вытащил стул и, развернув его, сел сам и посадил ее себе на колени. Между поцелуями он шептал:

— Моя дорогая, что еще ты хочешь узнать?

— Как я могу думать… сосредоточиться… если ты меня целуешь? — пожаловалась она. — Можешь ты сдержаться… хоть на минутку?

— Извини. — Он снял руки, обнимавшие ее талию, отклонился и оперся локтями на стол.

— Спрашивай! Катрин закусила губу.

— В пятницу, до того как мы занимались любовью… ты сказал, что хочешь меня о чем-то спросить. — Она чувствовала, что краснеет, но заставила себя продолжать. — Я думала, что ты хочешь… сделать мне предложение, но…

Его глаза потемнели. Он чуть нахмурился.

— Послушай меня, Кейт. Я не хотел именно в тот момент делать его. Я должен был думать о Джесс. После смерти Бронуин в ней была вся моя жизнь. Что ты говорила прежде, Кейт? Помнишь? Что в твоей жизни нет места детям.

— Потому что я не могу их иметь сама.

— Но я-то этого не знал тогда. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — На острове, — сказал он, — когда ты заявила, что тебе не нравятся ракушки, я подумал…

— Когда я узнала, что не могу иметь детей, я постоянно чувствовала пустоту как…

— Как в ракушке. Я, наконец, обо всем догадался. Вчера, когда ты рассказала об операции… — Он протянул руку к полке, на которую она не обратила внимания, и взял королевскую ракушку. Она напоминала ту, которую она видела на острове. — Возьми ее, Кейт. Подержи у уха и послушай. Вслушайся сейчас!

Закрыв глаза, она стала слушать.

Сначала она слышала лишь шелест своих волос с поверхности ракушки. Но затем… она услышала звук набегающих волн. Музыкальный, магический, он заставлял прислушиваться. Она сосредоточилась, сдерживая дыхание, и увидела сквозь закрытые веки солнце, освещающее белый песок, голубое небо, прозрачные голубовато-зеленые волны Карибского моря, крик морских чаек, ветер, пробегающий по верхушкам пальм, почувствовала запах тропических цветов…

— Ты улыбаешься, Кейт!

Она ощутила его пальцы на своей руке и позволила ему взять ракушку.

— Ты теперь поняла, моя милая, музыку и красоту души? Я верю, что все, созданное Богом на земле, имеет душу. И у тебя, Кейт Эшби, — самая прекрасная душа на свете.

47